Анотація до п’єси “Реквієм по Юді”:

Деградуючий режисер на еміграції наважується написати п’єсу проо життя Ісуса, людини, поки ще не ставшої ані іконою, ані Сином Божим

, розробляючи одну з версій цієї не стихаючої з часом історії любови та зради. І сам відроджується до творчості та життя через створених ним героїв.

Текст подається у авторському викладі. Мова викладу – російська.

 

Юрій Табачников

“Реквием по Иуде”
—————————————————————————————

(Всё в руках Божьих)
…………………………………………………..

Действующие лица;

Вадим – режиссёр в эмиграции.
Ангел, он же Иуда.
Тамара- продюсер.
Иисус.
Мария- мать Иисуса.
Рабби.
Посланник Рима.
Зелот.
Варнава – разбойник.
Эзра – узник.
Блудница.

Пролог.

На авансцене на стуле сидит средних лет человек. Это Вадим. Рядом чемодан. Вадим гасит сигарету.

Вадим – Ну, вот. Вскоре вылетаем на гастроли. Кто бы мог подумать ещё год назад. А на дорожку, как принято, нужно посидеть. Зачем? Да, Бог его знает. На удачу быть может. Аэропорт, как граница и связь между мирами и временем. А возможно – судьбой. Было смутное время, когда театры сдавали в аренду лоточникам, а актёры подавались, кто в извоз, кто в челноки. Вот и я в это время уехал. Прекрасно понимая, что в иной языковой среде вряд ли смогу заниматься тем, чему посвятил свою жизнь. Но, решил я, что так будет честнее. Но, где наши люди не оседают, создают в меру сил очаги и своей культуры. Стали создаваться театрики, которые не долго, но всё же, какое- то время выживали, но всему приходит конец, быт сильнее наших благих надежд и… в итоге, я оказался в небольшом городке, где процентов сорок оказались бывшими соотечественниками, среди которых и пара коллег нашлось. М, да. А с недавних пор у меня появился товарищ. « Ангел удачи». Так он по крайней мере говорит, хотя я ему не очень и верю. Вон он сидит, видите? Там, в глубине, на моём старом диване, якобы скромно сложив свои уже поредевшие крылья. Видите? Пьёт мою водку и дёргает уныло струны моей расстроенной гитары. Он пьян. Не до упаду. Но всё же… Мой « Ангел удачи», видимо чуточку удачливее меня. Ангел ведь он, как никак. У него хоть и потрёпанные, но всё же – крылья. Но, всё по порядку. Время ещё есть. ( берёт чемодан и заносит его в освещённое пространство сцены)

Стол. Кресло. Диван. Окурки. Пустые бутылки. Нет, вру. Несколько полупустых. Запах многодневного запоя и отчаяния, который не выветривает и распахнутое настежь окно. Резко звонит телефон.

Ангел – Трубку бери, тебя.
Вадим – Господи, с утра.
Ангел – Уже двенадцатый час.. Бери. Это Тамара.
Вадим – Но я ещё ничего не решил. Что я ей отвечу?
Садист. Ты не ангел удачи, а истинное недоразумение.
Ангел – Бери.

Вадим берёт трубку.

Вадим – Я. Привет Том. Нет, не разбудила. С чего так решила? Голос? Ну, простыл немного. Что? О, нет. Я не.. у двери? Ладно, заходи, но у меня, э…привыкла? Ладно. Заходи, открыто у меня.
Ангел – Вот и хорошо.
Вадим – Что хорошего? Я ничего не решил.
Ангел – Не уговаривай себя, ты уже всё решил, не сопротивляйся.
Вадим – Всё то ты знаешь.
Ангел- Должность у меня такая.
Вадим – Я и прибрать не успел…..

Заходит Тамара

, решительная женщина средних лет, видно, что следит за своим внешним видом.

Тома – Привет. Так, опять пил и… один. Ладно. Есть новости. Я только из мэрии.
Вадим – Том, спокойнее, не так активно. Вечно берёшь быка за рога.
Тома– А ты и есть бык. Такой же упёртый. С тобой иначе никак.
Вадим – Ну, это ты зря. Это…
Тома – Я получила « добро».
Ангел, оставаясь для посторонних невидимым, подаёт Вадиму стакан воды. Вадим жадно пьёт.
Вадим – Погоди. Как тебе это удалось? Ты конечно классный администратор, но с кем, с кем ты хочешь это осуществить? Пара бывших профессионалов…
Тома- Молодёжь подтянем, обучишь.
Вадим – Даже для студии время нужно. Я не люблю самодеятельщину.
Тома – А ты рискни. Что, так и будешь потихоньку один сам с собой…
Вадим – Ну, почему один?
Тома – Ну, не один, с глюком. ( закуривает) Пепельница где?
Вадим – Стакан бери.
Ангел – ( обидчиво) Глюком меня ещё никто не называл.
Вадим – Допустим, только допустим, что соглашусь. А ты подумала о расходах?

Ангел подаёт Вадиму лист и ручку.

Вадим – Расходы. Я вот запишу, бумага всё стерпит.
Тома – Я всё решу. Уже почти всё решила. Нашла спонсоров под проект. Один пока, но как знать. Не вздыхай.
Вадим – Да, не вздыхаю я. Это моя душа вопит.
Ангел- Под лежачий камень…
Вадим – Ты то – помолчи.
Тома – Что?
Вадим – Это я не тебе.
Тома – Прекрасно, уже заговариваться начал. Тебе импульс нужен.
Вадим – И где его взять?:
Тома– Дорогой, я – твой импульс.
Вадим – Это авантюра. Знаешь, почему я здесь перестал заниматься театром? Отношение. Именно. Сколько нашего брата пытались. В основном халтура, психовал. А затем понял, что по другому не выходит, понимаешь? Без средств, платить актёрам нечем. Энтузиазм не кормит их семьи. Вот и приходится урезать то – то, то это. Вот халтура и выходит. И в один момент я понял, что не занимаясь профессией, я её в себе сохраню, а занимаясь, таким образом буду незаметно скатываться на халтуру и потеряю. Это неизбежно.
Тома – Нет ничего неизбежного. Поверь мне.
Вадим – Хорошо тебе Томка, лёгкая ты.
Томка – Хорошо? Ты знаешь, когда мой бывший кредитов набрал и в Канаду смылся, я то же « лёгкой» была. Ага. Налей-ка чуть.

(Ангел наливает ей немного в стакан. Тома одним махом выпивает.)

Лёгкая. Ребёнок маленький. Ипотеку муженёк на меня скинул. Ни денег, ни языка, ни связей. Вот такая лёгкость. Да я просто выла, как сука подзаборная на луну. А затем плюнула на всё и за дело взялась. И подставляли, и кидали. Школа жизни такая. Концерты, халтуры, всё, что могло принести хоть какой- то заработок. Всё, чтобы не выть, не думать… И, ты знаешь, получилось. Не сразу, конечно. Но. получилось. ( с горечью) Я ведь лёгкая.
Вадим – ( смущённо) Ладно, прости. Я другое имел в виду. Я ведь, да что там… И без театра не могу и с таким подходом….прости. Это я сам на себе срываюсь. Прости.
Тома – Ты – режиссёр. Это как приговор. А театр, это ведь не только развлекаловка, а и боль. Именно боль, скопившаяся в творце, которая не видна за бытом и халтурой.
Вадим – Вот! Именно! А я этого не хочу!
Тома – Тебе и карты в руки. Легко ныть, а ты попытайся, чёрт возьми!
Вадим – Я не ною.
Тома – Так борись. Выпал шанс, ну, пускай шансик.
Ангел – Соглашайся.
Вадим – ( отмахивается от него) Я- пишу. Пьесу пишу. В стол.
Тома – Знаю. И тема эта всегда актуальна. Вот мы и поставим.
Вадим – Ты же знаешь…
Тома – Я знаю одно, что нельзя сдаваться. Уберись тут и…дописывай. А театр – рассудит.
Вадим – Какой театр? Очнись.
Тома– Наш. Наш театр. Пиши. Всё получится. Я ведь лёгкая.

Уходит.

Ангел – Ну вот, всё и …
Вадим – Что, всё?! Ничего не всё.
Ангел – Я тебя понимаю. Кто как не я, но….
Вадим – Да ты пойми, один раз схалтуришь, так и пойдёт. И – всё. Пуф!. Творческий труп.
Ангел – А сейчас?
Вадим – Сейчас, сейчас….а сейчас долей что там осталось.
Ангел – Пить вредно.
Вадим – Кто бы говорил, похмельный ты наш.
Ангел – Так я, милый мой, твоё отражение. Ты пьёшь, а я похмельем страдаю. Справедливо это?
Вадим – Так не пей.
Ангел – Не выходит. Из – за тебя и я страдаю.
Вадим – Двери не заперты.
Ангел – Гонишь?
Вадим – Тебе решать.
Ангел – Если бы. Я к тебе приписан. С рождения. Так что… куда мне идти?
Виктор – Что- то, я тебя раньше не видел.
Ангел – Просто ты раньше не замечал меня. Так бывает.
Вадим – Вот и не читай мораль. Самому тошно. Не верю я, понимаешь, что может что- то из этого получится. Весь опыт возражает. Да и кому сейчас это нужно?
Ангел – Тебе. Нам. Ты просто боишься.
Вадим – Да, боюсь. Боюсь опять пережить пустоту.
Ангел – Не бойся. Тебе уже нечего терять.
Вадим – Нечего, кроме репутации.
Ангел – А она у тебя осталась? Ты Тамару послушай, рискни. А репутация…
Вадим- Репутация…Душа должна цепляться за крючок надежды.
Ангел – Вот, хорошо сказал. Можно записать?
Вадим – Да пошёл ты…
Ангел – Прибраться? Начинаем новую жизнь?
Вадим – Попробуем. Но….
Ангел – Что?
Вадим – Ты мне поможешь.
Ангел – Да всё, что угодно.
Вадим – Будешь моим внедрённым агентом.
Ангел – Кем!? Где?
Вадим – Будешь моими глазами и ушами в той пьесе, что я пишу.
Ангел – Нет, только не это, я не умею.
Вадим – Теперь ты ангел сомнения?
Ангел – Нет, конечно, но….
Вадим – Я дам тебе главную роль. Ты будешь – Иудой.
Ангел – Стой! Почему именно Иудой?
Вадим – А моя пьеса будет о нём в этой вечной истории. Это жертвенная фигура и до сих пор загадочная история, где не мало логических нестыковок. Бог, человек, правда и ложь. Разве что- то изменилось с тех пор? Нет, мы не изменились. Не стали мудрее. Да, много нестыковок и ты поможешь мне отыскать их. Так как?
Ангел – А у меня есть выбор?
Вадим – Думаю, нет.

……………………………………………………………………………………

Сумерки на Востоке внезапны. Огненный закат разливается по небу. Город, шумный Иерушалаим успокаивается. Всё реже встречаются случайные прохожие. Но эти двое, закутанные в тёмные плащи почти слившиеся со стеной высвечиваются неярким ночным заревом.
Зелот – Как вы решились? В городе не безопасно и если вас узнают….
Посланник – Я знаю. Но в резиденции не должны узнать о нашей встрече. Да и эти проклятые зелоты везде имеют свои уши. Так что выбора у нас нет. Дело очень важное. Император знает о нём. Ты понимаешь, как важна тайна?
Зелот – Это означает, что она так опасна, что…
Посланник – Именно. Тебя не подозревают?
Зелот – Я на хорошем счету у непримиримых. Мне верят.
Посланник – Надеюсь. Цель выбрана верно. Этот Иисус наиболее заметен из всех ваших пророков. Теперь нам нужен тот, на кого обратить подозрение народа. Кто- то из его учеников.
Зелот – Быть может, Симон? Или Пётр? Хотя, Пётр слаб и….
Посланник – Нет! Слабому меньше веры. Кого- то более значимого.
Зелот – Они все равны. Разве что, казначея. Иуду?
Посланник – Казначея? Может быть… может быть.
Зелот – Что?
Посланник – А, он ненавидит Рим? Ну, говори же.
Зелот – Трудно сказать. Иисус учит их примирению.. Непротивлению. Но я думаю….Иуда, не сторонник Рима.
Посланник – Почему ты так думаешь?
Зелот – ( мнётся) Ну, мне так кажется.
Посланник – Не бойся огорчить мой слух. Сейчас немного сторонников Рима. Ладно. Пусть будет этот казначей. Патриот, предатель… Хорошая цепочка может получиться. Мне нужен был этот пророк, Иешу. Или, как зовут его греки – Иисус, но если империи сейчас важнее его смерть, то, пусть вина падёт на иудея, а не на римлянина. Это высокая политика. И, интересы Рима важнее всего. Ну, а грязь ляжет на этого, как его?
Зелот – Иуда.
Посланник – Вот именно. Он должен это сделать. С нашей помощью конечно.
Зелот – Но ты же сам заметил, что он патриот.
Посланник – ( усмехаясь) Ты тоже патриот и зелот. Ну, не хмурься. Я ценю верных лично мне людей, ну и императору, конечно. Верность индивидуальна. Заплати ему.
Зелот – Он, казначей.
Посланник – И что? Заплати больше. Или ты хочешь сказать, что он бескорыстен? Что ж, такие верны, хотя по моему разумению и не очень умны. Но нам и это может принести пользу.
Зелот – Я слышал, что с ним хочет встретится Самуил. Это рабби из оппозиции. Его многие слушают.
Посланник – Тем более. Просто нужно умело разыграть партию. Всё это очень к стати и, кажется, у меня созрел план. Слушай.

Отходят в тень, и мы теряем их из вида на какое- то время.

Вадим – Ну, как тебе?
Ангел – Что же, такая версия не исключена. Уж больно много не стыковок во всей этой истории. Ты прав.
Вадим – Вот и попробуем разобраться. С твоей помощью. Ты не забыл, какую роль я определил тебе?
Ангел – Забудешь тут.
Вадим – Иди. Твой выход.
Ангел – Тут бы, определённую музыку.
Вадим – Я подумаю. Иди.

В свете прожектора человек. Это Иуда. Он пристально всматривается в темноту. Голос из темноты.
Рэбэ – Иуда, подойди ко мне. ( Луч высвечивает седобородого благообразного старца) Ведь ты Иуда из Крайот, верно?
Иуда- Да, рэбэ.
Рэбе – Меня прислали те, кому дорога наша земля. Ты ведь казначей у некого Иисуса из Назарета, не так ли?
Иуда – Да, рэбэ.
Рэбэ – Скажи Иуда, ты любишь свой народ?
Иуда – Странный вопрос.
Рэбэ- Сегодня это не праздный вопрос. Ирод, наш царь, но… он друг Рима и помогает ему закабалить нас. Построил город греха и в честь императора назвал его Кейсарией. Ставит в наших храмах идолов, как это уже делали греки.
Иуда – Бог один.
Рэбэ- Им нужна слабая Иудея, но пока не удаётся закабалить нас. Пока.
Иуда – Всё так, но при чём тут я?
Рэбэ- Брожение умов. Но нас не могут уничтожить без нашей же помощи. Понимаешь, Иуда?
Иуда – Я не…
Рэбэ – Э..о чём я? А, ну да. Я так скажу, экономика, часть свободы. А пророки и провидцы ведут к расколу, разобщению и бедам, о которых будут вспоминать веками. Легче уничтожить одного волка, чем всю стаю. Власть от Бога, но чья? Захватчиков или их марионеток?
Иуда – Но я…
Рэбэ – Нет иудея и римлянина. Непротивление злу. Любовь к гонителю. Тебе говорят о чём- то эти слова?
Иуда – Это его слова.
Рэбэ – Да, его. Его…
Иуда – Но он хочет только любви и счастья. Для всех. Он…
Рэбэ – Нельзя насильно привести к счастью. Особенно когда твой народ под властью захватчиков. Счастье для всех, значит ни для кого. Возможно, намерения его чисты, но опасны, так как выгодны Риму. Ведь он призывает к непротивлению. И это, когда римский наместник диктует нам образ жизни. Непротивление, это смирение с рабством. Ты хочешь видеть свой народ рабом? Разве ты раб, Иуда?
Иуда – Но он призывает лишь к добру. Всех. И римлян.
Рэбэ- Всегда будут волки и овцы. Волку не понятны мысли о добре. Для него важна добыча. Даже если каким- то чудом на него надеть овечью шкуру. Увы, добро для всех, это мираж.
Иуда – Я не так умён. Но, помыслы его чисты. Вспомните, он очистил от торговцев Храм, чтобы низким не осквернять высшее…
Рэбэ – Глупец. Даже в Греции издавна в храмах печатали монеты. Экономика страны в руках храмов. Изгнав торговцев, он ослабил экономику. Нет чёрного и белого. Слишком много серых тонов, Иуда. Я тоже за любовь и милосердие, но в свободной стране. Надо пока забыть о любви, по крайней мере, к врагам. Возможно, твой учитель ослеплён и не видит всей картины и… действует на руку нашим врагам. Гонители твои выйдут из недр твоих. Древнее пророчество сбывается Иуда. Э.. так о чём я?…Ну, да…Попытайся просто поверить и предостеречь его, а Бог пусть вразумит.
Иуда – Но как я могу?! Я верю и люблю его. Он не враг. Он… он просто рано пришёл.
Рэбэ – Слишком рано. Ответь себе, Иуда из Крайот, хочешь ли ты погибели своего народа? Разрушения нашего Храма? Ответь сам себе и найдёшь ответ в сердце своём. Ведь несоизмеримы жертвы – один человек или весь народ. Иди Иуда. Тебе решать, как поступить.
Иуда – Если, так необходима жертва, то пусть уж ей стану я.
( ЗАТЕМНЕНИЕ)

В доме Марии. Вечер. Солнце садится за невысокие горы, окрашивая светом тревоги, пространство за окном. В отдалении слышны распевы вечерней молитвы. Мария, устремив взгляд в пространство сидит на скамье. В углу комнаты сидит неопрятный, в лохмотьях человек, в котором мы узнаём рабби из недавней сцены с Иудой. Он что- то ест из простой миски.

Рэббэ – Вот и вечер. Быстро темнеет. Оглянуться не успел, а день угас, как брошенный очаг. ( вздохнул) Вкусная была похлёбка, Мария. ( Мария молчит) Я вот думаю, не запить ли её вином, а? ( Не дожидаясь ответа, тяжело встаёт, подходит к столу, наливает из кувшина вино. Пьёт) Кислит. Видно наши беды сказались и на урожае. Я вот думаю, что даже земля реагирует на наши беды. А, Мария? Говорят, что земля не чувствует. Нет, вот даже вино кислит. Что я хотел сказать? Да, хотел…Да… А ведь этот виноград всегда был сладок. М, да. Так и будешь молчать, Мария? Ох, Мария, Мария. Подумай, ведь у тебя есть ещё дети. А Иисуса, я люблю, как родного, видит Бог. Не ко мне ты отвела когда- то для учения? Да и Иосеф хотел его обучать только у меня. Помнишь? Светлая ему память. Может твой сын прислушался бы к нему. Хотя, он же утверждает, что не Иосиф, отец его, а…Я даже произносить не хочу. Так о чём это я? Ну, да. Я его учил, нельзя отходить от священной книги, Мария. Э… Ах, да. Вот видишь, что бывает, когда забываешь об этом. Был ли ангел, как говорят люди его отцом, не знаю. Люди, сама знаешь, многое говорят. Так в основном – пустое. Люди всегда что- то говорят. Может И тебе немного налить? ( ходит по комнате) Бог милостив, Мария. Поверь мне. Я то уж знаю. Говорю тебе, подожди оплакивать живого. Я ведь не враг дому твоему. Сама знаешь. Вот и я, искал смысл жизни. Как сорванный лист метался в потоках ветра. Жизненные бури разметали мои волосы, разодрали одежду. Сколько раз я был на краю смерти. И что? И я искал истину, Истина …она неуловима.
Её нигде нет. Как не ищи. . Бродил по пустоши. Растерял силы. Потерял кров и доход. Но понял только одно. Всё суетно, Мария. Лишь вера ведёт нас Мария. Вера. Господь не оставит дитя твоё.
Мария – Вера…. Он верит, что он сын Божий. А я всего лишь женщина.
Рэббэ – Верно. Он вбил себе в голову, что Иосеф не его отец. Вот и о древнем Самсоне говорили, что он сын Ангела.
Но он не отвернулся от своего народа, а погиб, как герой.
Мария – Иисус не отвернулся от народа, он хочет всем только добра и любви.
Рэббэ – Любовь бывает только между равными и свободными. А разве наш народ свободен? Молчишь?
Мария – Он просто шёл своим путём. Ты ведь сам …
Рэббэ – Да, сам ошибался и искал. Но ответ только в Священной книге. Другого пути нет. Я уже стар и понял, что нет всеобщей любви. Нет, Мария. Вот и ты сомневаешься. Но почему в нём нет сомнений? Он, твой сын.
Мария – Да, он мой сын и я буду оплакивать его. Что мне остаётся? Неужели ты думаешь, что я не хочу спасти его?! Но как? Он не станет слушать меня. Эти его голоса… Они сильнее моего. Я буду оплакивать его, это всё, что мне осталось.
Рэббэ – Не кощунствуй. Напиши прокуратору, что он болен, что он не сын Божий и его помилуют, Мария. И, он говорит, что он – царь иудейский. Если не признать это бредом, его не пощадит ни Рим, ни Ирод.
Мария – Он утверждает
, что царство его не от мира сего.
Рэббэ – Вот! Не от мира…. Он не в миру. Он болен. Больных не казнят.
Мария – Но как же ему помочь? Ты учёный, скажи.
Рэббэ – Думаю, ты и сама знаешь ответ, Мария, хотя и не можешь признаться в этом себе. Одно ясно, что Риму нужна провокация, чтобы ещё крепче стянуть петлю на нашей шее. Но Иисус должен покаяться. Да, к чему это? Ах, да. Это разрушит замысел императора и смягчит людей. Ведь не только Рим, но и непримиримые готовы казнить его, считая соглашателем. Он между двух жернов и из них вырваться невозможно, Мария.

Мария – Я умоляла его. А он лишь улыбался и гладил меня по волосам.
Рэббэ – Ох, грех гордыни . Дай ещё хлебну. Кисловато, я это, кажется, уже говорил, но при такой жизни… Мы съедаем себя, как стая шакалов и я спрашиваю себя, как говорят в Риме;- кому это выгодно? И ответ лишь один – Риму. А Иисус станет разменной монеткой между Сенатом и Синедрионом. Горе нам. Отдельные прутики легче переломить, чем вязанку. Иисус орудие Рима, хотя вряд ли понимает это.
Мария – Вечер сменяет ночь. Ночь – рассвет. А кто сменит его?
Рэббе – Я то знаю, знаю, что его помыслы чисты, но народ, угнетаемый народ не поймёт его, Мария.
Мария – Но как мне слабой женщине спасти его? Он чист перед Всевышним.
Реббэ – Знаю. В нём нет корысти, но не время, пойми. Так что если он не отречётся…
Мария – ( скорбно) Он не отречётся. Я буду молиться за него.
Реббэ – Мать ты или нет?! Испытай последний шанс. Уговори его. Не обрекай его!
Мария – Не знаю, что там твердят о сыне Божьем, но он сын мой. Это я знаю и приму его волю.
Рэббэ – Мария!
Мария – ( твёрдо) Помолись за него.
Рэббэ – О, Мария. Я- то конечно помолюсь, но народ не поймёт его и возможно даже… проклянёт. Ты даже не можешь представить, какие беды его поступок навлечёт на всех нас.
Мария – Я прощаю его.
Рэббэ – Ты должна, обязана что- то сделать.
Мария – Нет.
Рэббэ – Видимо ты забыла Мария, что и ты часть нашего народа.
Мария – Я всегда была верна нашему Богу. Но.. Иисус – мой сын.
Рэббэ – ( устало) Что же, я только хотел спасти его. Когда приходится выбирать, один человек или весь народ… Как тяжек выбор твой, Господи. Я устал. Очень устал, Мария. Проклятое время.
Мария – Я знаю его. Он умрёт прежде, чем раскроет в покаянии уста. Покаяние для него сродни самоубийству. Не мне тебе говорить, какой это грех Я оплачу его, но не смогу подтолкнуть к такой смерти. Самоубийству души.
Рэббэ – ( обречённо) Амэн.
Мария – Я молюсь за него. Помолись и ты, если хоть немного любишь его.

Они замолкают шепча молитву..

Возле невысокой оливы останавливается Иуда. Из фляги выпил воды и только собрался идти дальше, как дорогу ему перегородил коренастый, хмурый человек. Иуда выхватывает спрятанный в складках одежды большой нож.

Зелот – Убери нож, Иуда. Мне не нужна твоя жизнь. Не нужна и казна. Я хочу просто поговорить.
Иуда – И поэтому ты поджидал меня на пустынной дороге?
Зелот – Да, на пустынной. Но где ещё поговоришь без посторонних глаз?
Иуда – ( настороженно) О чём нам говорить?
Зелот – О нём, твоём учителе и о тебе.
Иуда – Нам не о чём говорить.
Зелот – Я знаю, что ты встречался с рабби Самуилом. Он уже немного не в себе, но всё ещё авторитетен.
Иуда – ( взволнованно) Но, как!?
Зелот – Мало что может укрыться от нас. Тебе название зелоты о чём то говорит?
Иуда – Экстремисты…
Зелот – Патриоты. Непримиримые и готовые на смерть. Убери наконец свой нож. Если бы я хотел убить тебя, ты бы уже лежал на дороге. Отойдём в тень оливы.( Иуда прячет нож) Так- то лучше. У нас к тебе дело, Иуда из Крайот. И ты выслушаешь меня. Мы, зелоты, увы, не совсем едины. У нас есть свои умеренные и свои бескомпромиссные.
Иуда – Секарии….
Зелот – Секарии. Самые непримиримые из всех нас. Они идут до конца.
Иуда – Но я далёк от этого.
Зелот – Ты ближе к этому, чем думаешь, Иуда. Так вот, секарии решили убить твоего учителя и всех его учеников.
Иуда – Господи, но за что?!
Зелот – Тише. Ты так наивен, братец. Или хитёр, а? Дело в том, что от них спасения почти нет. Они идут по следу, пока не настигнут добычу. Но я не из них. Я, против и потому рискуя своей жизнью, решил предупредить. Но что я ещё могу сделать?
Иуда – Ты сказал, что спасения нет.
Зелот – Я сказал – почти. Есть только один способ спасти его и вас тоже. Один. Сдаться прокуратору и покаяться. Он возьмёт вас под свою защиту.
Иуда – Покаяться? Ты в своём уме? В чём? Может ли смертный предать незримого?
Зелот – Ты не понял. В Риме есть силы, которые не хотят смуты. Их устраивает порядок вещей. Они, конечно, не поддерживают Иисуса, но и не хотят мешать ему. И эти люди готовы дать ему защиту.
Иуда – Ему не нужна защита.
Зелот – Защита нужна всем. Да и они не просто так хотят спасти его. Никому не нужны волнения. А черни только дай волю. Все умоются кровью. Нужно это избежать. Любой ценой, Иуда. Пусть продажные фарисеи погрязнут в сварах, но не народ. Подумай о нём. О своих родных.
Иуда – У меня не осталось родных, кроме него.
Зелот – Именно. Непримиримые уже взяли след.
Иуда – Ты мне грозишь?
Зелот – Что ты. Но подумай, как отнесётся народ и власти к семье изменника. Да, да. Это подадут именно так. Не лучшая участь, поверь мне. Кто разбирается во время драки, а потом… поздно. Ты должен объяснить ему, пробиться к его разуму.
Иуда – Но я не могу. Да он и не станет слушать меня.
Зелот – Ты его казначей. Значит, он доверяет тебе больше, чем остальным и послушает тебя.
Иуда – Послушает, это не значит, что услышит. Я не смогу.
Зелот – Тогда сможет меч. Нет, не наш. Рима. Они получат повод уничтожить всех.
Иуда – Ты говоришь, как он.
Зелот – Кто?
Иуда – Самуил.
Зелот – Что же, он всё ещё мудрый старик. Позиция Иисуса выгодна Риму. Непротивление оккупации. Чего ещё желать? И если народ пойдёт за ним, то прямо в стойло наместника. Есть только один выход, сдаться наместнику. Они хотели бы, чтобы мы казнили его, но нет, не дадим им такой шанс. Они должны будут решать сами .
Иуда – Но как вы можете даже предлагать отдать его в руки язычников?! Нет! Нет!
Зелот – Да! Да, Иуда. В том и смысл, что Риму выгодно сохранить ему жизнь, а секарии его убьют. Его вышлют, но сохранят жизнь.
Иуда – Но какая тебе выгода в его жизни?
Зелот – Всё просто. На данном этапе его смерть только усилит давление на патриотов и приведёт к большой крови. Но это понимают, увы, не все. Пусть на время исчезнет, переждёт в какой – ни будь дальней провинции. Это ведь лучше смерти. А он уже приговорён и счёт, возможно уже идёт на часы. И в твоих руках отведённое ему время тоже. В твоих. Ты поможешь ему, Иуда, если любишь его. Ты укажешь стражникам на него. Это новое пополнение из Сирии и в лицо они не знают его. Его доставят на корабль уходящий в Ливию.
Иуда – Откуда тебе это известно?
Зелот – У нас везде свои глаза и уши. Даже в казармах легиона. Ты лишь сообщи о ближайшей встрече. Но об этом никто не должен знать, если ты, конечно, хочешь, чтобы он жил. Я надеюсь, ты понял. Мне надо идти. Через день я буду тебя тут ждать. И не вздумай попытаться скрыться. От нас ещё не уходил никто. Помни об этом. Я пойду первым. Не надо, чтобы нас видели вместе. На тебя пал выбор народа, не забывай это, Иуда.

Скрывается в сумерках.

Иуда – Господи, что же мне делать?! Как спасти и не навредить? И почему мне выпал этот жребий? Сердце моё разрывает сомнение. Дай мне знак, как поступить, господи! Хоть какой- ни будь. Намёк. Зелоты не шутят. Они просто не умеют шутить. Его убьют и я… , а что я? Что должен сделать я? Мой разум не в силах принять решение, словно Гиена огненная сжирает его. О, нет мне покоя. Нет решения, но ради УЧИТЕЛЯ, я должен его найти, должен!. Он не видит опасности и не захочет слушать мои уговоры. Но я должен попытаться спасти его, даже против воли его. Боже, вразуми раба твоего Иуду. Что же ты молчишь?! Отчего глух?! Или тебя и вовсе… Нет! Нет! Умри мозг! Остановись сердце! Я простой человек. Как мне выдержать такое, как?! ( скрывается в темноте.)

Небольшое помещение среди узких переулков Иерусалима. В комнате Иуда и Иисус.

Иуда – А где все остальные, учитель?
Иисус – У всех свои дела. Да и нужно закупить кое- что, к вечерней трапезе. Я хочу собрать вас всех за одним столом. Ты хочешь что- то спросить, Иуда? Ну, что ты отводишь взгляд?
Иуда – Ничего, учитель. Вернее, не знаю….
Иисус – Я вижу, что у тебя тяжело на сердце. Откройся мне.
Иуда – О, Господи! Я не знаю, как быть, учитель. Я люблю и верен тебе, но…. Тяжела ноша моя.
Иисус – Я пойму тебя. Давай отойдём в сторону и ты расскажешь мне всё. ( отходят)

А на заднике уже высвечивается предутреннее очертание города.

Иисус – Доверься мне, Иуда. Я знаю свою судьбу. Но я рад, что не ошибся в тебе. Не зря я доверял тебе больше остальных. Молчи. И ты поможешь мне воплотить волю Творца. Его искупительную волю.
Иуда – Какую? Я не…
Иисус – Поймёшь, Иуда. Пётр отречётся, Симон- слаб для такой миссии. Только ты сможешь помочь мне воплотить волю отца моего.
Иуда = Но, зачем?! Разве сейчас он не может проявить волю свою, не обрекая никого из нас?
Иисус – Нам не понять замысел его. Ты сомневаешься? Посмотри на меня.
Иуда – Не в твоих словах, учитель. А в людях.
Иисус – Для этого и нужна жертва, чтобы прозреть. Через боль осознать любовь. Нужен новый Храм, который призовёт все народы на земле. Храм – ЛЮБВИ.
Иуда – Люди не готовы к любви. Пороки, зависть и злость движут ими. Тебе ли не знать, учитель?
Иисус – Да, ты прав. Но для этого и нужна жертва, чтобы прозреть. Ведь если не дать им надежду, люди никогда не придут к идее добра, понимаешь? Никогда.
Иуда – Для этого нужны века, если вообще…
Иисус – ДА. Пройдут ещё возможно тысячи лет, пока люди осознают, но наша жертва не забудется в веках. Да и первый камень в этот, будущий Храм кому- то ведь надо заложить.
Иуда – Наша? Ты сказал наша жертва.
Иисус – Ты поможешь мне, Иуда. У всех своя миссия на земле. Всё определено. И мой, и твой путь. Мы должны стать первыми кирпичиками будущего Храма.
Иисус – Каждый из нас должен принести себя в жертву будущему и… не знаю, чья жертва выше.
Иуда – О чём ты?
Иисус – Быть жертвой во славу любви или нести проклятие. Стать жертвой этого проклятия во имя любви, проклятия, удел исключительной силы духа, Иуда. И ты возьмёшь на себя волю, не мою, нет, а Его.
Иуда – Но они же схватят тебя!
Иисус – Знаю. Так и должно свершиться.
Иуда – Но зачем?!
Иисус – Потом узнаешь.
Иуда – ( с надеждой) И ты раскаешься? Они так нелепо твердят, что ты мнишь себя царём Иудейским.
Иисус – Царствие моё не от мира сего, Иуда. Нет, я не раскаюсь.
Иуда – Но ведь тогда…
Иисус – Да, но такова воля Высшая воля. И ты выполнишь то, что он предначертал тебе. Иуда! У каждого из нас своя ноша.
Иуда – Что мне делать, учитель?
Иисус – Нести её, Иуда. Сделаешь так. ( шепчет Иуде на ухо)
Иуда – Но зачем мне указывать на тебя? Разве римляне не знают тебя?
Иисус – Я не скрываюсь. Пусть не ошибутся в темноте.
Иуда – А….
Иисус – Нет, остальные знать не должны. Это наша миссия, Иуда. Мой час настал. Не подведи меня.
Иуда – ( мрачно) Не подведу, учитель.

Иисус – ( обнимает Иуду. Целует.) Вот так, не ошибись.

…………………………………………………………………………………………

Комната режиссёра. На этот раз не видно бутылок и мусора. Опрятно Одетый он сидит у компьютера. Появляется Ангел в одежде Иуды.

Режиссёр – Ты? Давно ждал тебя. А тебе этот образ идёт. Грешный ангел и ангельский Иуда. Как тебе?
Ангел – А ты попробуй.
Режиссёр – Мне бы в себе до конца разобраться. Но ты….
Ангел – Вот и пришёл. Выведи меня из всего этого. Я устал, очень.
Режиссёр – Устал? Но ведь ты – ангел.
Ангел – А, что, ангелы не устают? Я ведь всю твою ношу несу на себе, так ещё и Иуды. Думаешь это просто? Я уже не знаю, кто я, разрываюсь в сомнениях.
Режиссёр – Прямо мои слова.
Ангел – Так я же твой внутренний голос и твой груз на мне. Может, попробуешь вместо меня?
Режиссёр – Мне без тебя не справиться. Я запутался. Который день не сплю. Словно все души этих людей вошли в меня и разрывают на части. Каждый своей правдой. Как определить одну? Самую…самую? Как?!
Ангел – А её – нет. Одной. Ты – арбитр.
Режиссёр – Трудно быть арбитром, когда на кону жизнь.
Ангел – А кому легко? Мне? Ведь и я уже не знаю, кто я? Мне то как быть? Обо мне ты подумал?! Я уже не понимаю, где Ад, где Рай. Кто прав, а кто нет. Слушай, давай закончим. Прямо сейчас. Я не хочу возвращаться. Этот груз не для моих крыльев.
Режиссёр – Закончим. Обязательно. Но не сейчас. Потерпи немного.
Ангел – Но ради чего?! Что мы можем изменить?
Режиссёр – Ради истины.
Ангел – Но её нет. Нет! Не существует. Её придумали вы, люди. Хотя сами не понимаете смысла. А может, в бессмысленности – смысл?
Режиссёр – Может. Всё может. Не знаю. Но раз есть такие понятия, как совесть, честь, любовь, наконец, он должен быть. Этот неуловимый смысл. Должен! Потерпи, друг. Без тебя мне не обойтись.
Ангел – Старая песня. Вот только мне от тебя идти некуда. В чужую душу, так назад тянет.
Режиссёр – Мне вот мысли приходят. Не знаю, или видения. Может быть, мы живём не так? В искривлённом восприятии мира. Мира, который подгоняем под себя. Под
Свои пороки. Оправдывая это законами мироздания. Но всё, совсем не так. Не так. Ты, понимаешь?
Ангел – У тебя возникли вопросы.
Режиссёр – Нет… да… стала ясна неочевидность, казалось бы очевидных вещей. Незыблемость норм, оказалось, не так уж и очевидна. От этого можно сойти с ума.
Ангел – Это путь к выздоровлению.
Режиссёр – У нас с древних времён было много сверх идей, но к одной мы так и не пришли… Возможно и не дойдём. К любви.
Ангел – Это равновесие. Понимаешь, нельзя его нарушать. Куда тогда денем зло? А без него не понять принцип добра.
Режиссёр – Да ты философ.
Ангел – Приходится. А любовь, да ещё для всех- прекрасная иллюзия и только.
Режиссёр – Пусть. Пусть иллюзия, но она даёт силы жить и не превращаться в скотов.
Ангел – А ты, лично ты готов?
Режиссёр – К чему?
Ангел – К жертве? Ради любви? Не отвечай. Подумай над этим.
Режиссёр – Я только об этом и думаю, но не нахожу ответ.
Ангел – Вот и думай, арбитр. А ответы даёт жизнь. Но мы редко слышим. Да и видим не всегда. А знаешь почему? Атрофировалось в нас это. Потому, что разучились видеть и слышать душой. Не отвечай. Просто вслушайся.
Режиссёр – Так ты мне поможешь.
Ангел – А у меня есть выход?
Режиссёр – Думаю, что нет.
Ангел – Но я рад, что ты уже на пути.
Режиссёр – Я?
Ангел – Не сворачивай. Ты прав. Надо дойти до конца. Мы вместе пройдём это тернистый путь. Ну, раз уж так вышло. Ты и я. Пиши, пиши. А мне уже нужно возвращаться. И… это хорошо.
Режиссёр – Что, хорошо?
Ангел – Да вот, что на столе у тебя только минералка. Пиши. ( уходит)

Время переносит нас в камеру темницы. На грубо сколоченном подобии стола глиняный кувшин с водой. Чуть пробивающийся свет из узкого оконца рисует причудливый силуэт теней на стене.
В помещении трое. Лежат на грязном, земляном полу. Вот один встаёт, медленно подходит к столу. Запрокинув взлохмаченную бороду, жадно пьёт. Это Варнава.

Варнава – Жарко. С самого утра воздуха нет. ( чешет грудь) Всё, отгулял
своё. Отсюда не сбежишь. Эй, пророк! Или как там тебя? Соверши чудо. Я хочу стать маленьким скорпионом и выползти отсюда. Но сначала ужалить олуха охранника за задницу. Ха – ха!
Эзра – Они не могут меня казнить. Не – мо – гут.
Варнава – Как это не могут? Запросто. Тебе рассказать, как это делается?
Эзра – Замолчи! Я – невиновен. Невиновен.
Варнава – Хватит причитать.
Эзра – Это затмение. Я не хотел убивать.
Варнава – Этого никто не хочет. Но, случается. ( подносит Эзре кувшин с водой) Пей, слюнтяй и соберись с силами, а то мне будет стыдно умирать с таким никчемным человеком, как ты.
Эзра – ( судорожно пьёт воду) Но я же не хотел. Меня нельзя казнить. Как увидел этого негодяя с моей женой рассудок и затуманился. А тех, у кого нет рассудка, ведь не казнят. Ведь так всегда было.
Варнава – Не казнят. Но ты покусился на святое.
Эзра – Я?!
Варнава – Конечно. Ведь ты не просто убил, ты поднял руку на гражданина Рима, а это… Ха- ха!
Эзра – Да откуда я знал. Я…Я….
Варнава – Да не трясись, олух Дай кувшин. Может и пророк испить желает. Эй, воду хочешь?
Иуда – Спасибо, добрый человек.
Варнава – Я? О. нет, я не добрый человек. Но тут мы все в одной упряжке. Правда вода тепловата и воняет. ( даёт Иисусу кувшин)
Иисус – Ничего. Благодарю, добрый человек. Это тоже дар божий.
Варнава – Опять. Не добрый я, не добрый. Дар, говоришь? Вот я когда караваны грабил, есть у меня хорошее местечко на караванном пути, м – да. Вот тогда и был дар божий. Чего только не доставалось. Эх.
Иисус – Грех на тебе, ведь заповедано – не укради. Но, кто без греха?
Варнава – ( самодовольно) А я крал. Грабил. Но, убивал, только если сопротивлялись. Я же не живодёр. И ничто мне мозги не затуманивало, как этому слюнтяю.
Иисус – ( устало) Покайся.
Варнава – ( изумлённо) Я? А чего каяться? Я своих не трогал. Только заезжих купцов. У них свои боги.
Иисус – Бог один для всех. Нет римлянина и иудея. Все равны перед ним.
Варнава – У римлян их не сосчитать. Язычники.
Иисус – Они придут к нему, поверь. И возлюбят ближнего своего, как…
Варнава – Ага, как нас с тобой. На кресте возлюбят.
Иисус – Может и на кресте.
Варнава – Так к чему такая любовь?! К чему?! Такую любовь я могу купить у любой шлюхи! Эй, слюнтяй! Тебе такая любовь нужна? То – то.
Иисус – Ты не прав. В тебе говорит гнев.
Варнава – Да, гнев.
Иисус – Нас всех разделяет не любовь. А Бог , это любовь и когда это поймут, будет стоять один только Храм – любви.
Варнава – А как же, возлюбят. На крестах. Очень по – римски. ( Берёт из рук Иисуса кувшин и выливает ему на голову) Охладись, пророк. Слышал я о тебе кое – что. Чудеса сотворяешь, да? Мёртвых, мол, оживляешь. С чего это ты взял, что ты сын Бога? Машиах? А?
Иисус – Всякому воздаётся по вере его. Я расскажу тебе одну притчу. Парил в небе гордый орёл. Видит – внизу курица зёрна клюёт и по чём зря ругает человека. Опустился орёл и говорит;- « Смотрю я на тебя, курица и возмущение клокочет во мне. Я в поте крыльев своих пищу добываю, а тебя неблагодарную человек кормит и ты же его ругаешь.» И знаешь, что ответила курица гордому орлу?
Варнава – ( подозрительно) Ну?
Иисус – « А ты орёл, видел когда ни будь суп из орла? Вот и лети себе, куда летел»
Варнава – Чешет голову) Не пойму я , чего – то.
Иисус – На всё божья воля.
Эзра – Какая божья воля?! Я не хочу! ( вскакивая с места, мечется по камере) За что?! Нет!
Иисус – Смирись. На всё Его воля.
Эзра – Идиот! ( брызжет слюной) Грязный предатель! Тебя, тебя надо наказать. Я знаю. (роняет кувшин на пол. Варнава, подбегая к нему, хватает Эзру за грудки, трясёт)
Варнава – Ты, ослиный помёт, разлил воду! Да я сам тебя сейчас казню.
Иисус – Отпусти его. Попроси новый кувшин у стражи.
Варнава – Как же, дадут они. ( отбрасывает Эзру в сторону. Тот испуганно забивается в угол. Варнава стучит в дверью) Эй, там! Воды! Дайте воды! Ну вот, дадут. Как же. (садится у двери.)
Иисус – Надейся.
Варнава – Ты псих. Так бывает. Это, как проказа. Проникает в мозг. Но хоть не скулишь, как этот.
Иисус – Это истина.
Варнава – Нет, зараза. Все эти ессеи, саддукеи, глупцы и секты… Страна обрела мимолётный покой. Пошли богатые караваны, а такие, как ты сеют смуту.
Иисус – Я против насилия.
Варнава – А я – за. Да. Мы, воры, убийцы. Насильники, но не идём против своей веры.
Иисус – И я не иду. Вот ты упомянул фарисеев. И мне они не по душе. Я очищаю веру по Его воле.
Варнава – В нашем доме враг, а ты говоришь о любви. Какой?! Или тебе нужна слава? Так убей Пилата.
Эзра – Господи, за что?!
Варнава – Да, заткнись, наконец!
Иисус – Возлюби ближнего своего, как себя.
Варнава – Что?! И его, этого, этого…
Иисус – И его.
Эзра – Я невиновен.
Иисус – Молись. Он не оставит тебя.
Варнава – Точно. Особенно, когда будут вбивать гвозди. Тук- тук!
Эзра – ( истерично) Замолчи! ( затыкает уши)
Варнава – Ты считаешь себя сыном Бога, но забыл, что все мы дети его. И я- вор и убийца. Я то же. А раз ты особенный, то сотвори чудо. Пусть исчезнут эти стены. Ну, пусть свершится воля его!
Иисус – Я могу сделать лишь что- то по воле его.
Варнава – Так попроси. Ты ведь сын его. Вот я- разбойник. И если ты сын его, то я его орудие. Я – нож Господен. И что скажешь, если этот нож поднести к твоему горлу?
Иисус – Ударили по правой щеке, подставь левую.
Варнава – Так что же, надавать тебе по щекам? Нет, это не по мне. Да, человек ты вообще или бревно?
Иисус – Я- сын Божий.

Эзра – Да, да. И я сын его. Тише! Я убил врага своего отца. Римлянина, язычника. Он – враг божий, а я его сын. Меня нельзя казнить. Ползите проклятые скорпионы, вам до меня не добраться. Ха- ха. Я взлечу к тебе, Всевышний! Да будет воля Твоя, ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ. Амэн. Я принёс тебе жертву. Кровь язычника угодна небесам.
Варнава – Хм, да он спятил. А как же твоя жена?
Эзра – Молчи! Она непорочна.
Варнава – Ну, раз его жена непорочна, то точно помешался. Бедняга.
Иисус – Несчастный.
Варнава – А может счастливый. Очень вовремя сошёл с ума.

Эзра раскачиваясь распевает псалмы.

Варнава – У тебя есть женщина?

Иисус – Что?
Варнава – Женщина, говорю. Жаль. Вот, если бы я приобщился к твоей вере, мог бы я приобщиться…
Иисус – Только греховное в голове твоей.
Варнава – Крепко тебя заклинило. Я много пророков слышал. Благо у нас их с избытком. Ты или чист, как роса, либо болван. Что, впрочем, одно и то же. От призывов к добру не исчезает зло. Уж я то это знаю. Может ты любишь и того, кто предал тебя?
Иисус – Да, я люблю его. Хотя последний поцелуй… был горек, как полынь.

Звучит тихая музыка. Из музыки, словно видение появляется образ Марии.

Мария – Сынок, не сиди на земле, это вредно. Ты устал. Вернись домой. Разве мв не любим тебя? Не отрекайся от нас, сынок.
Иисус – Нет, я не забыл вас. Я люблю вас и всех, всех детей божьих. Как разрывается моё сердце.
Мария – Так возвращайся к нам.
Иисус – Я всегда буду с вами, но у меня лишь одно сердце, а страждущих так много.
Мария – Любить всех нельзя, главное люби близких.
Иисус – Нет близких и далёких. И любовь либо есть, либо её не существует вовсе. Она одна, как одно солнце. Луна, небо.
Мария – Ты запутался, сынок. Тебе нужно отдохнуть. Вернись домой. А любовь, как и добро. Для одного добро благо, а другому обернётся горем. Ты подумал об этом?
Иисус – Нет, ты не права! Добро, оно одно. И любовь нельзя превратить в зло.
Мария – Возможно. Возможно, но кто знает в чём оно? Ты подумай, может быть кто- то воспринимает добро по другому? Почему в тебе нет сомнений?
Иисус – Были. Моя душа металась в поисках ответа, но я услышал голос Его и внял Ему. Я- знаю, что есть добро. Мне открылась истина. Я- глас Его. Кто со мной, тот с Богом.
Мария – Ходят слухи, что ты назвал себя царём иудейским. Это великий грех. Ирод…
Иисус – ( смеясь) Ч то слухи? Да, царь. Пусть царь. Но мне не нужен трон. Я – духовный царь иудеи. Я должен вернуть веру, должен спасти души заблудших и построить Храм любви, для всех.
Мария – И для римлян?
Иисус – И для них. И для всех народов, где бы они не жили. И тогда уйдут войны и ненависть. Придёт время любви. Поверь. Пусть для этого пройдёт тысяча лет, но оно придёт.
Мария – Сынок, чует сердце беду. Ох, болит моё сердце. Если твои слова дойдут до царя, он казнит тебя. Подумай о нас, о твоей семье, сынок.
Иисус – Я, думаю, мама. Я думаю о всех. Я не могу иначе. Я обязан думать обо всех. Обязан. Лучше налей мне немного вина….

Призрак Марии исчезает, возвращая Иисуса в камерную реальность. Слёзы предательски побежали из его глаз. Слёзы горечи, в которых было всё же больше человеческого, чем божьего.

Варнава – Ты плачешь?
Иисус – Прости мне эту слабость. Я должен быть твёрд.
Варнава – Ты ничего и ни кому не должен.
Иисус – Я вспомнил руки матери. Моя любовь сильна, но я возлюбил ближних. Возлюбил всем сердцем. Сходил с ума, искусывал губы в кровь. Я уже не мог понять ни своё тело, ни душу.
Варнава – И?
Иисус – Я ушёл в пустыню. Томил своё тело, истязал жаждой и зноем. Как тяжело это было. Песок и небо. Солнце и песок. Песок, песок… Но постепенно я освободился от греха, желаний тела и обрёл , не знаю как объяснить. Любовь, да, любовь ко всему. Песчинке, ядовитой змее, ветру, солнцу. Ты понимаешь?
Варнава – Я тоже люблю солнце и море.
Иисус – Это не то. Это…и вот тогда я услышал голос Его. Я внял откровению и теперь мой долг нести его слово людям.
Варнава – Не знаю, может ты и сумасшедший. Не знаю. Но скажи, разве Слово Божие уже не было сказано Моисею?
Иисус – Да, но люди привыкли к дару и стали забывать его суть. Вот я и должен всколыхнуть их души, они ведь слабы, вера не должна быть формальной. Это хуже безверия.
Варнава – Веру нельзя улучшить. Она либо есть, либо её нет вовсе.
Иисус – Я не хочу, да и не могу что- то улучшить в вере. Я хочу вернуть чистоту помыслов.
Варнава – Веру улучшить нельзя. Она либо есть, либо.
Иисус – Я и не хочу ничего улучшать. Кроме одного – любви. Любовь изменит мир. А ведь Бог, это любовь. Я- сын Божий.
Варнава – Ну, да. Слышали уже. А я вот думаю, если бы тебе попалась хорошая молодка и всё бы у вас сладилось…Ведь ещё не известно что лучше. Быть сыном Божьим или человеческим. Любить, страдать, напиваться, совершать грехи и замаливать их. Ты обрёк себя на муки. Так скажи, во имя чего?
Иисус – Во имя людей.
Варнава – Людей?! Ты думаешь им это надо? О, нет. Им нужен покой. Сытный ужин и мягкое ложе. Им хорошо, когда не надо думать о других. И ты хочешь лишить их этого? Тогда ты слепец. Им ни к чему вечное царство. Они хотят жить сегодня, сейчас. Для себя самих.
Иисус – Человек слаб. Ему нужен пастырь.
Варнава – Это ты слаб. Где эти люди, которых ты хочешь спасти? Где? Они будут орать; – распни его! Вот и вся любовь.
Иисус – На всё воля Его.

Варнава – Неужели ты не боишься?
Иисус – Боюсь. Но отец не оставит меня.
Варнава – А по мне – на Бога надейся, а нож крепче сжимай. Так то « сын Божий».

Иисус отходит в дальний угол.

Варнава – Ты уходишь. Значит я прав?
Иисус – Я просто хочу побыть с Ним.
Варнава – Да я и не навязываюсь. Каждому своё и всем одно и тоже.
Эзра – ( робко) Что всем одно и тоже?
Варнава – Крест. Ха – ха. Да не трясись ты так. Один конец. Дело лишь в сроке.
Эзра – Но меня то за что?
Варнава – Как за что? За руки, за ноги и на крест.
Эзра – Замолчи!
Варнава – ( спокойно) Всему своё место под небом. Всему свой час. ( тихо напевает какую- то мелодию)
Эзра – Что со мной будет? Что со мной будет….
Варнава – Известно что. Ничто, прах земной. Будешь смердеть пока, черви не насытятся тобой. Эй, пророк! Стоит ради этого терпеть муки?
Иисус – Человек не падаль. Тело станет прахом, но вот душа… Душа бессмертна. Она вернётся к Творцу.
Варнава – Да что толку от души, когда мертво тело? Эй, слюнтяй, что бы ты хотел сохранить – своё вонючее тело или свою порочную душу? А? Скажи нам, скажи!
Иисус – Оставь его. Каждый принимает крест свой. Хотя не по всем его ноша.
Варнава – Нет. Пусть он скажет.
Эзра – Я…. Я….
Иисус – Помни о бессмертии души.
Варнава – Ага, после того, как тебя приколотят к кресту.
Эзра – Я….Господи…Не знаю….я…..оставьте меня!
Иисус – Молись. Он услышит.
Варнава – Да, услышит, но сначала…
Эзра – ( истерично) Молчи! Я – боюсь! Боюсь потерять и тело, и душу.
Варнава – Э, приятель. Так не пойдёт. Ту уж выбирай то или это. Смерть или жизнь?
Иисус – Покаявшуюся душу ждёт вечная жизнь. Не бойся, я буду рядом.
Эзра – Я…
Варнава – Что, я?
Эзра – Гвозди… Я боюсь боли. Я не выдержу.
Иисус – Тело слабо.
Варнава – Но оно его тело.
Эзра – Тело.
Варнава – Что?
Эзра – Тело! Жизнь! Сегодня! Сейчас! Оставьте меня! ( забивается в угол)
Варнава – ( удовлетворённо ) Ну вот. Он, конечно, дерьмо, но человек земной. Нормальный. Для него, своя шкура дороже туманный обещаний. Ты проиграл, пророк.
Иисус – А ты?
Варнава – А что я?
Иискс – Твоя шкура?
Варнава – Я, другое дело. Я люблю свою шкуру. Хотя и причиняла она мне порой не мало хлопот. Но я люблю риск и готов к тому, что удача отвернётся от меня. Она и отвернулась. Я к этому готов. И не потому, что верю в вечную жизнь. Нет. Я очень люблю эту, но в последний миг жизни я обращусь не к душе, а к кубку холодного вина. Так вот.
Иисус – Мне жаль твою душу.
Варнава – Амэн . Но всё же ответь. Ты, ну, пусть будет так, что ты- Сын Божий. Пусть. Но рождён- то от земной женщины, значит и сын человечий. Так вот, ответь мне, ты любил хоть что- то из жизни? Ну, виноградники, цветы, птиц?
Иисус – Деревья. Поздней весной. С оранжевыми и фиолетовыми цветами на ветвях. Дождь, который оживляет засушливые сады. Запах…
Варнава – ( перебивая) Ну, слава Богу! А то я уже сомневался, что в тебе течёт кровь.
Иисус – Если тебя не казнят…
Варнава – Меня- то? Ха – ха! Меня- то уж точно.
Иисус – Тебя не казнят. Послушай. Тот, о ком говорят, что предал меня….
Варнава – Ты хочешь отомстить?
Иисус – Нет, не то. Он исполнил волю мою.
Варнава – Ничего не понял. Как это?
Иисус – Послушай. Он был нашим казначеем. У него хранится сундучок. Там много денег. Тебе хватит исчезнуть из Иудеи. Возьми себе сколько надо, а остальное отдай моей матери. Марии. Может она и не святая, но она моя мать.
Варнава – Бред, конечно. Кто же меня выпустит?
Иисус – На всё воля Божья. Просто верь.
Варнава – Ну, если свершится чудо, то выполню. Не сомневайся. Правда, ты доверяешь убийце?
Иисус – Ты – исполнишь.
Варнава – А твой казначей так мне и отдаст.
Иисус – Ты скажешь, что мой крест и на нём. А я люблю его. Он поймёт и отдаст.
Варнава – Обещаю, хотя, впрочем мы скоро оба умрём.
Иисус – Надейся и верь. А я , лишь один из сыновей его. Просто услышал Его. И внял воле Его. Я не хотел вражды и горя. А Бог, один для всех, Варнава. Мы все дети его. Мы, уйдём. Исчезнет Рим. А Бог будет всегда. Потому, что Бог, это любовь. А любовь – вечна.
Варнава – Ох уж эти мессии. Ты безумен. А безумцы – святые люди. Даже для меня. Может и хорошо, что он не вернётся к тебе на кресте.

Слышен звон щитов, топот ног. Восход пробиваясь в щель оконного проёма окрашивает камеру багряным заревом.

Иисус – Восход.
Варнава – Вот и всё. За нами пришли. И знаешь, что придумали, гады? Вчера стражники у двери шептались, а я знаю их речь, что мол каждый из нас будет нести на своём хребте свой крест до самой Галгофы. А туда путь не близок. Выдержишь?
Иисус – Выдержу. С Его именем на устах.

Звук открываемых запоров дверей. Звон щитов и оружия, голоса. В сопровождении нарастающей, напряжённой музыки свет убирается.

Помещение, в котором поселился посланник Рима. Мало чем отличаются места действия в нашей истории. Да это и не столь важно. В кресле сидит посланник. Моложавый мужчина лет сорока с небольшим. Задумчиво читает свиток, затем в раздражении бросает его на стол. Встаёт, подходит к окну, задумчиво смотрит на предзакатный город, будто пытаясь что- то увидеть или услышать на его затихающих улочках. Затем резко развернувшись возвращается к столу, наливает в кубок вино. Пригубив берёт гроздь винограда и вновь возвращается в кресло.

Посланник – Эй, стража! Впустите её.

В помещение вталкивают блудницу. Несмотря на несколько помятый вид она довольно красива.

Посланник – Не бойся. Подойди поближе. ( бросает в рот виноградину). Ну же. Ты знаешь кто я? Я в Иудее слишком мало времени, чтобы вызвать чью- то ненависть. И несмотря на это ты попыталась меня убить. ( бросает в рот ещё ягоду) Ты знаешь, что тебя ожидает за такой поступок, женщина? Ты молчишь. Ну- ну. Хотелось бы знать почему и кто тебе указал на меня? Хочешь виноград? Нет? Жаль… жаль. Очень сочный. Из него получится хорошее вино. Молчишь? Ты считаешь посланца великого Рима и императора ниже себя, блудница?
Блудница – Мне нечего сказать.
Посланец – Ай, я, яй. Какой слепой фанатизм. А ведь не дикий народ. Не варвары. Их понять можно. У нас, в Риме, целая колония иудеев и это вполне приличные и лояльные императору люди. Да, да. Вполне. Но ваш фанатизм….И всё из- за того, что у вас всего один Бог. Нет демократии на Пантеоне. А это ведь так скучно и даже – порочно. Ха- ха. Ты знаешь, что тебя казнят?
Блудница – Знаю.
Посланник – Я прикажу, чтобы тебя не пытали . ( вновь жуёт виноград) Я не много хочу в ответ. Как ты узнала обо мне? Ну?!
Блудница – Мне сказали непримиримые.
Посланник – Кто?!
Блудница – Не знаю. Их никто не знает.
Посланник – А если я допустим, полномочия у меня есть, допустим… дарую тебе свободу. Ты бы опять бросилась на меня с ножом?
Блудница – Да.
Посланник – Похвальная честность. Что же вынудило тебя на это безумство? Неужели только то, что я представитель Рима?
Блудница – Нет. Нет римлянина и иудея перед Всевышним.
Посланник – Знакомые слова. Это уже интересно. Ну… ну, смелее. Не бойся. Я хочу услышать ответ.
Блудница – Вы в ответе за его казнь.
Посланник – Кого? Твоего возлюбленного? Я никого не приговариваю к казни. Это забота прокуратора и синедриона. Так кто он?
Блудница – Иисус.
Посланник – А,- опять этот Иисус. Зараза начала расползаться по городу. А как же его- не убий? Как?! Но ты ошибаешься женщина. Мы не судим иудеев. Ваш суд решает такие дела. Мы просто передали его в руки вашего правосудия. Разве не справедливо? ( бросает в рот виноградину) Хороший виноград.
Блудница – И этим приговорили его к казни. Наш суд, это уже не наш суд.
Посланник – ( раздражённо) Тебе ли, шлюхе, лезть в политику? Из- за, какого- то проповедника мы не можем сбалансировать ситуацию в такой важной провинции, как Иудея. Что ты можешь понимать в этом, женщина?! Кто он тебе, что ты не дорожишь своей жизнью?
Блудница – Какая разница?
Посланник – Я хочу, я должен знать всё, что связано с ним. Для этого я и прибыл. Я жду.
Блудница – Он спас мне жизнь.
Посланник – И только? Я разочарован. Так банально.
Блудница – Я много грешила. Хотя и молода. Но если я не смогла спасти его, то хоть отомщу.
Посланник – ( удивлённо) Мне? А как же отрицание насилия….любовь….хм.
Блудница – Когда меня забрасывали камнями, он один вступился за меня. Кровь уже стекала по моим волосам. Вот шрам на моей щеке…
Посланник – Эм… он пикантен.
Блудница – Он один остановил их. « В ком нет греха, тот пусть бросит в неё камень», – сказал им он. Сказал тихо, но они, поджав хвост убрались, как побитые псы. Ведь весь их гнев был из- за того, что я красивее их жён.
Посланник – Да, ты ничего. Тебя не портит и этот шрам. Продолжай.
Блудница – Он остановил, а затем промыл мне кровь. Смазал снадобьем раны.
Посланник – И стал твоим любовником?
Блудница – Нет. Просто поговорил со мной и… ушёл.
Посланник – ( Разочарованно) И это всё?
Блудница – Всё. Но он те только спас жизнь. Он… он изменил меня. И вот когда его… его… ( разрыдалась)
Посланник – ( передразнивая) Когда…его… Ты что, приняла его учение?
Блудница – Я в этом ничего не смыслю.
Посланник – Но тогда ты изменяешь своему Богу.
Блудница – ( испуганно) Я грешила, но не против Творца!
Посланник – Нет. Всё таки это варварская страна. Как же ты не грешила против своего бога, поддержав того, кто против него восстал?
Блудница – Не знаю. Он… он не отрицал Бога, он служил ему, как никто иной. Я только женщина, которой он спас жизнь.
Посланник – Чтобы потом послать на казнь. Сплошные эмоции. Я не вижу логики. Логика венец всему. И если бы я тебя отпустил, ты бы опять…попыталась нанести мне вред?
Блудница – Не обязательно тебе. Любому, кто виновен.
Посланник – Довольно. Я понял. ( задумчиво прошёлся по комнате. Взял недопитый кубок с вином, подойдя к блуднице в плотную и взяв пальцами за подбородок пристально посмотрел ей в глаза) Пей. Я тебе приказываю. Пей. Сегодня довольно душно, ну!

Блудница судорожно пьёт.

Посланник – Вот видишь, ничего страшного. А если бы я его отравил? Я пошутил. Какая скука в этой провинции. Негде даже по настоящему развлечься. Но воля императора. Так ты любила его?
Блудница – Я бы отдала всё, чтобы он жил.
Посланник – Чем же он так расположил тебя к себе? Танцуй.
Блудница – Что?
Посланник – Да, да. Танцуй. Я хочу посмотреть, как танцуют иудейки.

Блудница нерешительно смотрит на посланника.

Посланник – Танцуй! Или я позову стражу.
Посланник – Ну же. ( прихлопывает ладонями) Ну!

Девушка пытается танцевать. С минуту посланник наблюдает, затем раздражённо кричит.

Посланник – Довольно! Ты, ненавидишь меня? Право, это бодрит. Хоть это вносит разнообразие. Смотри мне в глаза! Подними голову! На. ( протягивает ей меч) Убей меня. Это же твоя цель, ну!

Блудница хватает меч, но через мгновение роняет его на пол. Закрыв ладонями лицо, плачет.

Посланник – ( поднимая меч, кладёт его на стол) Я пытался помочь ему, слышишь?! Мне наплевать на Иисуса- иудея. Но мне был нужен Иисус- мессия. Тебе это не понять, женщина. Если даже император не захотел понять. А вашему царьку нужен показательный процесс, чтобы другим было неповадно подрывать основу власти. Вся моя работа…. Сегодняшняя стабильность важнее. Слепцы. Нельзя ожидать стабильности от этого непокорного народа. Нельзя. Не сегодня, так завтра всё равно придётся присылать войска. Они там, в Риме поймут необходимость учения этого Иисуса для удержания провинций и не станут преследовать, а возглавят. О, я тоже- пророк. Это узда покрепче наших легионов. Они поймут и то, что я был прав. Я. А не эти жалкие сенаторы. Но пока…пока… Так к чему я ещё в этой стране, если Я могу казнить тебя. Но это очень скучное дело, поверь. Но, уже ничего не могу изменить? ( садится в кресло) Так значит, ты любишь его? И ты сильно ненавидишь меня? Молчишь? Хм. Твоя ненависть возбуждает меня. Ведь жизнь так пресна. А в ненависти, есть какая- то свежесть. Ты хочешь свободу?
Блудница – Я хотела бы только одно – жизнь.
Посланник – Ты получишь её.
Блудница – Его жизнь.
Посланник – Но это невозможно. Я ещё не воскрешаю, увы.
Блудница – Тогда…
Посланник – Ну, ну. Смелее. Развлеки меня.
Блудница – Обещай.
Посланник – Клянусь Юпитером. Слово римлянина – закон.
Блудница – Я хочу быть там, у креста. Рядом с ним.
Посланник – Хм. Это будет стоить дороже.
Блудница – Неужели и на это есть воля выше твоей? Слово посланца Рима! Хотя бы одну ночь.
Посланник – Это излишне и… совсем не развлекает. А что я получу в замен? Это уже вторая просьба. К тому же ты пыталась убить меня, уже забыла об этом?
Блудница – Нет.
Посланник – Это хорошо, хорошо. Ненависть бодрит кровь. Так и быть, но… с тобой будет стражник. И вот ещё, я хочу получить кое- что. Но, если не хочешь…
Блудница – ( падает на колени) Молю тебя!
Посланник – ( подходит к столу, берёт персик, задумчиво смотрит на него, затем смачно надкусывает чмокая губами) И ты готова на мои условия, если я соглашусь?
Блудница – Да, господин.
Посланник – Хорошо, очень хорошо. Ты будешь моей рабой.
Блудница – Но ведь моя жизнь и так в твоих руках.
Посланник – Несомненно, но я хочу, чтобы ты сама согласилась стать моей рабой. ( съев персик косточку бросает к её ногам) Сама. Вот так.
Блудница – Я стану твоей рабой.
Посланник – Но ты меня, по прежнему ненавидишь?
Блудница – Да, господин.
Посланник – ( весело расхохотавшись) Превосходно. Ненависть придаёт особую пикантность. Особый запах. Особую остроту ощущений. Будь, по твоему – раба. Быть может ты скоро надоешь мне… Не бойся. Я тогда отпущу тебя или устрою в хороший бордель, ха- ха. Посмотрим. А сейчас я хочу посмотреть, как ты умеешь ублажать своего хозяина, раба. Ну, иди сюда. И сбрось с себя эти ужасные лохмотья.

Стук в дверь.

Посланник – ( раздражённо) Что там?!

Голос стражника за дверью;- Там человек. Требует пропустить.
Посланник – О, Марс! Требует. Я занят.
Голос за дверью;- У него ваш знак.
Посланник – Имя?!
Голос;- Гидеон.
Посланник – Минутку. Не время. Хм, бремя власти так тяжело. Но, долг, выше удовольствий. ( Девушке) Иди в ту дверь. Я, возможно вскоре освобожусь. Иди. ( дождавшись пока девушка уйдёт, кричит) Впускай!

В комнату торопливо входит уже знакомый нам зелот.

Посланник – ( недовольно) Что за спешка? Ну, что ещё стряслось, Гидеон?
Зелот – Меня, я чувствую, стали подозревать.
Посланник – Ну, это уже не так важно.
Зелот – Это очень важно. Вчера около моего дома я заметил слежку. Это непримиримые.
Посланник – Ты не ошибся?
Зелот – Я одного из них уже видел. Сегодня тоже. Мне с трудом удалось ускользнуть от них на рынке.
Посланник – И привести их прямо ко мне?!
Зелот – Я долго блуждал кругами, но больше их не видел. Но раз они за мной следят, то наверное возникли сомнения на мой счёт.
Посланник – Сомнения, сомнения. Это не хорошо, когда возникают сомнения.
Зелот – Мне надо срочно исчезнуть. Вы обещали.
Посланник – Ну, конечно. Ты исчезнешь. Я держу своё слово. И, это всё? А я то подумал…
Зелот – Они как репей, теперь не отстанут. Это очень серьёзно и… срочно.
Посланник – Да. Пожалуй, что срочно. Ты не должен попасть к ним в руки. Это не разумно. Хорошо. С ближайшим судном ты отправишься в метрополию. Как бы ни было, дело сделано. Видимо пришло время прощаться, Гидеон. Ты хорошо поработал. Вечером судно заберёт тебя из Кейсарии. Ты доволен? Ну и деньги тебе передадут в порту. Скажу тебе ещё одну приятную новость. О тебе слышал император. Да, да. Это неслыханная честь и к стати тысяча монет тебе не помешает, старый ты плут. А? Не благодари, полно. Ты хорошо поработал. Рим умеет ценить верных людей. И как видишь, я был прав, остановив свой выбор на Иуде. Теперь благодаря нам его имя так же известно, как и этого Иисуса. Именно Иуда. По городу уже пошли слухи, что он предатель.
Зелот – Я постарался. Да и большого труда, если честно…
Посланник – Не скромничай. А ведь ни один из этих трусливых апостолов не заступился за него. А этот поцелуй, войдёт ещё в историю. Вот увидишь.
Зелот – Но… не было ведь никакого поцелуя.
Посланник – И что? Красивая легенда так желанна черни, и так хорошо служит нашей цели. Она делает их благородней в своих глазах. Ведь кто- то оказался ещё грязнее и хуже. Ох, уж эта чернь. Она одинакова, что на этой проклятой земле, что в Риме. Это было точное решение.
Зелот – Только…
Посланник – Что?
Зелот – Слухи то пошли, но вот не сглупили ли мы насчёт тридцати сребреников? Это не логично, он ведь казначей.
Посланник – Чем нелепее слух, то охотнее в него верят. Да и кого интересует логика? Увидеть порок в другом, чем не удовольствие? Так что убери сомнения. Тут логика, наша логика, без проигрышна. Ясно?
Зелот – Тебе виднее, господин.
Посланник – Да, мне виднее. Но, ошибаются все. Скажу по секрету, тсс, даже император. Но, не будем о нём. А это ( берёт в руку меч) От меня. Славный, римский меч. Подойди, Гидеон. Я, хочу тебе подарить на прощание этот меч. ( Гидеон подходит к посланнику и тот с улыбкой пронзает его мечом)
Зелот – ( хрипя) За что?
Посланник – Политика. Это такая грязь. Ты не поверишь, но не запачкаться невозможно. Не держи на меня зла. Хорошо? ( подходит к столу, бросает в рот виноградину) Знание – обременяет. Это тяжкий груз, знание. Ну, зачем он тебе? А нет свидетеля, нет и дела. Ты хорошо поработал, но политика….политика.

Обрывая по ягоде от грозди, идёт к двери, за которой скрылась девушка. Не обращая больше внимания на корчащегося на полу, в луже крови, зелота.

Дом Иуды. Перед нами помещение, мало чем отличающееся от камеры тюрьмы. Скудный инвентарь. За не струганным, грубо сколоченным столом сидит худой, растрёпанный человек. Задумчиво смотрит в пустоту пространства, словно пытаясь рассмотреть там что- то. Иуда немного пьян. Перед ним глиняный кувшин с вином. В миске хлеб и сыр. Вдруг за его спиной возникает тень. Тень застывает, затем превращается в вышедшего из- за спины Варнаву. Он пододвигает табурет, садится напротив Иуды. Иуда наливает ему вина. Молча пьют.

Варнава – Я- Варнава.
Иуда – Знаю. Я видел тебя на Голгофе. Ты прощённый разбойник. ( допивает вино)
Варнава – Ты был там? А впрочем, почему нет? А вот я уже и не знаю, был ли. Просто чудо, что я жив. Трудно поверить, но ОН, ещё в темнице предсказал мне это. А я не поверил. ( выпивает) Я висел рядом с ним и уже прощался с этим миром и вдруг, ничего не говоря снимают с креста и гонят прочь.
Иуда – Тебе повезло, что нужно было показать, что его вина больше, чем у убийцы.
Варнава – Кому, им?
Иуда – Ну, не народу же. Синедриону, который на откупе Рима. Когда чужой правит в твоём доме, не жди справедливости. ( пьют)
Варнава – Ты живёшь один?
Иуда – Один. Я родом из Крайот. Тут у меня никого нет.
Варнава – Я пришёл от него.
Иуда – Я понял.
Варнава – Ты не боишься меня?
Иуда – Я уже ничего не боюсь. Но, всё же сомнения мучат меня. Должен ли я был выполнить волю его…
Варнава – Какую волю?
Иуда – Не важно. ( разливает вино)
Варнава – Он сказал, чтобы ты передал мне деньги.

Иуда молча встаёт, на минуту исчезает в темноте, затем возвращается с небольшим, но чувствуется тяжёлым сундучком.

Иуда – Он передал мне что- то?
Варнава – ( рассматривая сундучок) Да, он сказал, что любит тебя. Странно, правда? И ещё – на всё воля божья. Какая воля? Эх, а я ему не верил.
Иуда – Любил… И я его. У меня нет семьи, женщины. Вся моя любовь была в нём. Не знаю, возможно он и сын божий, но я любил его просто…
Варнава – ( поражённо) Вот те на! Как же я не допёр в камере?! Вы что же?… Вы, это…
Иуда – О, нет. У нас другой уровень отношений.
Варнава – Был?
Иуда – Есть.
Варнава – Так как же тогда ты? Не пойму. Ты что, его ревновал к другим ученикам?
Иуда – И это было. Сначала. Это духовная связь, поймёшь ли ты?
Варнава – Мудрёно это. Но предать? Хоть Иисус и заблуждался, но был в этом честен. А ты? Эти тридцать монет….
Иуда – Тридцать… Знаешь сколько в этом сундучке? Мне это было ни к чему. Я не брал ни каких денег. А Иисус, хотя я и любил его, как никто, не хотел видеть реальность. Он слишком рано пришёл в наш мир. Рано. Я предостерегал его, а он в ответ лишь улыбался. Он понимал любовь, но совсем не понимал политику.
Варнава – При чём тут она?
Иуда – Родина у нас одна и под пятой врага.
Варнава – Ну, это да. И что?
Иуда – Если бы

Народ принял смирение, ещё ладно. А вот если бы начался бунт, то римляне сместив царя, взяли бы над нами полную власть. Забрали бы то немногое, что осталось. Но он не понимал это, хотя я и не раз пытался объяснить ему.
Варнава – Но ведь Ирод друг Рима.
Иуда – В политике нет друзей. Хотя римлянам впрок и то, и это. И смирение, и бунт. Они не в проигрыше. Бедный учитель.
Варнава – И ты предал его.
Иуда – Ты помнишь, что он сказал тебе?- На всё воля божья.
Варнава – Я бы поверил тебе, но эти деньги…
Иуда – Но я ведь уже сказал тебе, что ничего не брал. Зачем мне гроши, имея столько в казне?!
Варнава – Это, конечно, но….денежка к денежке….
Иуда – На всё воля божья. А ты пей. Это хорошее вино. Виноградников с горы Кармэль.
Варнава – Что это за шум?
Иуда – Ветви бьют по стене. За домом растёт старая осина. Ты разве не видел?
Варнава – Я зашёл с другой стороны.
Иуда – Скажи, ты веришь в него?
Варнава – Я, верю в это. ( достаёт из- за пояса большой нож)
Иуда – ( спокойно) Ты пришёл убить меня?
Варнава – Теперь не знаю.
Иуда – Жаль. На всё воля…но я не могу нести это в себе. Не могу!
Варнава – И если он –«Глас божий», то я –« Нож Господа.» Я…
Иуда – Всё это суета. А я убил его. Я не смог спасти его от него самого.
Варнава – Я понял тебя. Но я тоже патриот. Не веришь? Я грабил и убивал только чужеземцев.
Иуда – Не убий.
Варнава – Это… это его слова.
Иуда – Его и всех. А я…
Варнава – У тебя не было выбора?
Иуда – Запомни, всегда есть выбор. Я его сделал.
Варнава – (злясь) Всё это чушь. Любовь, говоришь? Но ты- то свой выбор сделал. И ты, именно ты убил его. Ты просто грязный пёс.
Иуда – Да, пёс. Верный пёс. Я взял на себя эту муку и боль. Мне пришлось сделать выбор и я его сделал. А теперь твоё слово – « Нож Господний», ну! Ты ведь пришёл за моей жизнью.
Варнава – Да.
Иуда – Вот и хорошо. Мне самому трудно решиться. Давай! Я всё равно уже не живу.
Варнава – Часть денег отдам его матери, а на остаток поеду в Рим.
Иуда – Убей меня!
Варнава – Зачем ты и так мёртв. А в Риме толстые кошельки, аппетитные бабёнки и все не нашей веры. Так что Бог не осудит. Заповедей я не нарушу, по крайней мере Он их в Риме не услышит. И даст Бог, не сдохну на галерах или на арене цирка.
Иуда – Глупец. Заповеди для всех. Нет римлянина и иудея. Все дети божьи. Мне уже нет прощения, но ты…
Варнава – А я – « Нож Господа»
Иуда – Нож, который мы точим для себя самих. Ты уедешь, но придут другие Варнавы, забывшие и о родине, и о милосердии. Будут жечь и убивать во Имя, позабыв заветы его. Несчастный народ. Гонители твои выйдут из недр твоих. Кровь. Столетия крови. Разве этого он хотел? Кровь. Нельзя верить в него и нести НЕ ЛЮ БОВЬ. Нельзя.
Варнава – Нет, я не убью тебя. Это сделает твоя совесть. Я еду в Рим. Прощай.

Подхватывая сундучок, растворяется в сумерках. За дверью слышен шум ветра и хлещущие о стену удары ветвей осины.

Иуда – Вот и всё. Как хлещет ветер ветвями осины… Прощай, учитель. Прости. ( выпив стаканчик вина, берёт в руки моток верёвки) Всё в руках божьих. Амэн.

Медленно удаляется в глубь сцены. Туда, где за тьмой скрывается вечность.

На авансцене вновь на табурете Вадим.

Вадим – Вот и всё. Почти. Слышите? ( шум зрительного зала, аплодисменты) Вы, слышите? Не все ещё свершились чудеса. Надо только верить и никогда не сдаваться. Не предавать свою веру и свою мечту. ( вокруг Вадима собираются участники действия) А время рассудит. Пора. ( берёт чемодан) Всё в руках божьих.

 

КОНЕЦ.